Координаты мастеров:
Арман (Завалишин Дмитрий) /консультант по Франции/
Москва, Солнцевский пр-т, д. 17/1 кв. 21, инд. 119620 тел. 934-23-76
Орландо /консультант по Англии/
Москва, ул. Анны Северьяновой, д. Тел. 256 –23-55

Историческая ситуация во Франции.

В начале XVII века Франция стояла перед необходимостью разрешения религиозного вопроса. В стране существовало два вероисповедания: католицизм и протестантизм. Сегодня это не могло бы составить проблему, так как политика и религия обычно считаются отдельными сферами человеческой деятельности. В одну нацию могут входить люди нескольких вероисповеданий, и даже не обязательно христианских. Это было совершенно невероятно во Франции XVII века. Король, вообще говоря, рассматривался своим поданными как наместник Бога на земле. Его коронация, или sacre, являлась религиозной церемонией, во время которой совершался обряд помазания священным елеем. Это давало ему право принимать причастие, в том числе как священнослужителю, и обладание чудесным даром исцеления страждущих. Он носил титул «Христианнейшего короля» и его самой важной обязанностью была защита католического вероисповедания от врагов. Коронационная клятва включала обещание искоренит всю ересь в королевстве. Все же в начале XVII века среди поданных было немало протестантов, или гугенотов, являвшихся еретиками в глазах Римской католической церкви. Но что самое главное, у них была своя политическая и военная организация внутри государства. Для многих французов, особенно для католического духовенства, это являлось совершенно нетерпимым. Национальное единство было непреложной истиной, их девиз гласил: «Один король, один закон, одна вера», и они страстно желали наступления того времени, когда гугеноты вернуться в лоно католицизма или будут принуждены сделать это. Гугеноты составляли меньшую часть французского народа. Нельзя привести точную цифру, однако подсчитали, что около 1600 года насчитывалось 1,2 миллиона протестантов, что составляло 5-6 процентов от общего состава населения Франции. Их большая часть проживала на юге, в полуокружье от Ла-Рошели на западе до Валансе на востоке. Отдельные значительные общины гугенотов существовали в Нормандии, Орлеане и вокруг Шартра, но не были связаны друг с другом. То же самое можно сказать о гугенотах Иль-де-Франса и Пикардии.

Это было время феодальной реакции, когда феодальная реакция попыталась
сломить дело абсолютизма, выраставшего вместе с новыми буржуазными вместе с новыми буржуазными отношениями.
Основой феодального общества являлось, как известно, крестьянское и ремесленное производство одной общины. Власть бесчисленного количества князей и баронов покоилась на землевладении. Чем больше земли и крестьян, сидевших на этой земле, имел феодальный владелец, тем больший вес он имел и в политическом мире. Отсюда проистекала и слабость королевской власти. Король это только primus inter pares - первый среди равных. Он приобретает тем больше политического могущества, чем больше земель удается ему объединить в своих руках. Отсюда эти бесконечные войны феодальных владельцев друг с другом, отсюда же попытки феодалов ограничить власть своего усиливающегося собрата.
Между королем и другими феодалами шла беспрерывная борьба, и крепнувшей в этой борьбе абсолютизм все больше и больше опирался на города.
На этой почве феодального землевладения и общины и выросли классы феодального общества.
На верху стояли феодальное дворянство и духовенство, крупные представители которого ничем не отличались в экономическом смысле от любого феодала, затем шли горожане и, наконец, крестьянство, жившее на феодальном праве в пределах своей крестьянской общины, крестьянство, обремененное налогами и порабощенное дворянством.
В эпоху классического феодализма над всем обществом возвышалась церковь, могущество которой покоилось на огромных земельных богатствах. Развитие торгового капитала, товарообмена, мануфактуры выдвинуло новые силы, которые и подточили могущество церкви.
Около трети всей земли в средние века были сосредоточены в руках церкви. Это создавало огромную экономическую силу, отсюда вытекала и огромная политическая сила церкви.
Когда создавалось это могущество церкви и ее руководителя папы, церковь играла и прогрессивную роль: духовенство было не только эксплуататором, но и организатором производства, оно доставляло руководителей хозяйства, ученых, художников, писателей, монастыри были средоточием торговли и безопасным убежищем.
Капитал по мере развития товарного и денежного хозяйства и подорвал могущество церкви. Теперь богатство было не только в сырье, всеобщий эквивалент товаров - деньги стали мерилом могущества. Монастыри теряли свое первенствующее экономическое значение, а организаторы и ученые теперь выходили из другого класса все более и более богатеющего: купечества и горожан. Церковь, как и все, стала копить деньги, в погоне за ними и развились те виды вымогательств (лепта св. Петра, аннат, индульгенции, симония и т.п.), которые развращали духовенство, поселяли презрение и ненависть к носителям рясы.
Короли и города в то же время жадно смотрели на огромные церковные имущества, их секуляризация - один из стимулов борьбы с церковью. Борьба с церковью и реформация, окрасившая историю XV и XVI вв. и выросла в результате развития производительных сил, создавших новые производственные отношения, а, стало быть, и новую классовую структуры общества.
В этой борьбе с церковью принял участие и формировавшийся абсолютизм.
Но и сами французы не менее яркими красками описывали тяжелое положение народа. В одном произведении того времени автор, обращаясь к королю, так говорит о крестьянах: «… Дай бог, сударь, чтобы вы в подробностях могли познакомиться с положением дел в вашем государстве. Вы увидели бы тогда массу людей, которые влачат свое жалкое существование в вечном труде, который дает им только несколько кусков хлеба, людей, подверженных вымогательствам и лихоимству ваших чиновников, жадности ростовщиков, притеснениям и грабительству судейских приставов, не говоря уже о бесчисленных других случаях, которые заставляют их терять всякое сознание своего человеческого достоинства и считать себя по самому рождению ниже самых низких и презираемых животных.
«…Большинство современников, говорит Ганото, согласны в своем изображении в ярких чертах печального образа французского крестьянина в начале семнадцатого века; таков он в поле, когда идет за своей сохой, против холодного ветра, весь одетый в холстину, как говорит песенка, сравнивающая его с ветряной мельницей:
Tout habille de toile
Comme un moulin a vent;
Таков он в своей хижине, которая имеет почти круглый год только одно отверстие - дверь, а в некоторых провинциях сохранила еще старинную круглую форму и коническую крышу с дырой, откуда выходит дым; таким он нам представится, если мы обратим внимание, в какой грязи он живет в одном помещении с домашними животными; или посмотрим на его пищу, в которой нет еще картофеля, а ржаной хлеб вместе с тяжелой похлебкой («mache»), сваренный вперед на три недели, составляет главное кушанье, или обратимся к помещенным в нотариальных регистрах описям его движимого имущества, где единственной ценной вещью является постель, сделанная из перьев домашней птицы, и нет ни носильного белья, ни посуды, ни часов, ничего кроме самых необходимых вещей, если не считать праздничного платья для жены».
Бедственное положение крестьянина хорошо охарактеризовано самим крестьянином в народной песенке, где говорится: «Бедный труженик, имеющих троих детей, которых он впрягает в плуг уже с десяти лет».
Молох крепнущего абсолютизма требовал много денег на содержание двора, на подачки дворянству, которое бросая свои замки, тянулось ко двору и к его роскошной жизни, на войны, на содержание королевской стражи. Система продажи должностей королем ложилась тяжким бременем на народ и еще более разоряло провинции. А между тем война, пожары, голод и чума были постоянными явлениями во Франции той эпохи.
«11 мая 1645 года, рассказывает С.Луандр в «Истории» Д’Абевилля», полковник Буссю, командовавший французским корпусом, открыл подземелье, в котором укрылись жители Ланша, чтобы избежать смерти. Солдаты, набросав у входа дров и соломы, подожгли их. Несчастные, укрывшиеся там, пытались ударами камней прогнать солдат, но, задыхаясь от дыма и пламени, а также не имея продовольствия и фуража, они капитулировали. Нападающие ворвались в подземелье, многих убили и ранили и увели весь скот. В склепу Д’Ивреникё были жители так же задушены другими разбойниками».
Усиление королевской власти и ослабление феодального дворянства к началу XVII в. уже совершившийся факт. Подавляющее большинство дворянства служит королю, находится при дворе, занимает все высшие должности в войске, в суде, в церкви и за потерю своей былой феодальной независимости пользуется особыми привилегиями, закрепленными за ними королем.
Привилегии эти - почетные и полезные, - дворяне освобождены от всех прямых налогов, податей, добавочных сборов, от личной повинности, от постоя солдат, имели право охоты, свою особую подсудность, по уголовным делам судились парламентом и т.п.
Все эти привилегии делали из дворянства первенствующее сословие, с презрением смотревшее и на буржуа и на крестьян.
Забросив свои поместья, толпясь у трона, эта часть дворянства жила милостями короны: уже во времена Генриха IV расход на дворянские пенсии поднялся до 3 миллионов ливров в год, а при преемниках Генриха IV во времена регентства этот расход увеличился до 14 миллионов ливров в год. Другим большим резервуаром, откуда сыпались подачки дворянству, стоящему у трона, это - церковные имущества, которые раздавались дворянам.
Духовенство, как и дворянство, делилось на две части, одно, как и высшее дворянство, было близко ко двор, имело привилегии, пользовалось подачками и пенсиями, и другое, большая часть его, жило вблизи народа и часто ничем не отличалось от него ни достатком, ни нравами.
Стоит ли говорить о том, что по мере укрепления абсолютизма, развития торговли, роскоши двора изменялись и нравы: внешний лоск, праздная жизнь, война и удовольствия, охота и дуэли, любовные похождения - вот что характеризует дворянина тех времен. Мольер бесподобно изобразил это общество в своих бессмертных комедиях. Старый лозунг дворянства: «богу мою душу, шпагу королю, а сердце даме» сменился новым: «выше всего милость двора, а остальное приложится». На месте старой феодальной доблести стала храбрость королевского солдата, на место простоты и простой одежды феодальных времен - жизнь, полная удовольствий, игра, роскошные наряды, право первой ночи исчезло, но легкость нравов, бесчисленные связи с лихвой заменили старый позорный обычай, бережливость сменилась расточительностью, непоколебимая преданность религии исчезла вместе с строгими нравами старины и легкая насмешка и скептицизм колебали этот устой общества.
А между тем на смену дворянству шел новый класс - буржуазия, к началу XVII в. уже настолько окрепшая, что ее представители, ее верхушки играли почти такую же роль, как дворянство даже при дворе.
Общественные должности продаются; чтобы извлечь побольше доходов, изобретаются новые должности, наконец, судебные должности за деньги становятся наследственными: владельцы этих должностей из поколения в поколение платят ежегодную ренту, доходящую до 1/60 с продажной цены должности.
Возникает целый рой судей из буржуазии, нотариусов, докторов, канцеляристов и прочей чиновничьей братии, этих обычных персонажей французской комедии XVII и XVIII вв. Все они прошли основательное обучение, доктора юридических или иных наук, прекрасно знают латинский язык, полны сознания собственного достоинства, обладают тугим кошельком, умеренностью, аккуратностью, выдержанностью и твердостью.
Дворянство предавалось удовольствиям, буржуазия богатела, а народ на своих плечах выносил тяжести, сопряженные с борьбой абсолютизма за свое утверждение. Абсолютное государство требовало огромных жертв. Вместе с бюджетом росли и налоги.
Бюджет Франции в 1609 году равнялся 15 159 405 ливрам; в 1614 году доходы выразились в сумме 29 423 700 ливров, расходы - 17 593 257 ливров. Куда же уходили эти деньги: в 1609 году на армию пошло 4 118 486 ливров, на пенсии 2 056 486, а в 1614 году армия поглотила уже 6 696 427 ливров, пожалования 3 043 249 ливров, пенсии 5 182 935 ливров.
Вот как рисуется положение дел в одной из провинций, что можно с успехом отнести ко всей Франции.
«Бедные люди умирают от голода; фунт хлеба продается более чем за франк… Некоторые деревни настолько обезлюдели, что волки проникают в дома… Привыкшие к питанию трупами, они проникали в обитаемые дома и, похищая главным образом женщин и детей, пожирали их… Обычной пищей их стали жёлуди и коренья. Дохлятина и падаль собирались бедными людьми как хорошее мясо.
«… Заводы закрывались один за другим; некогда процветавшая в Лоране промышленность погибла, таким образом закрылись стеклянные заводы в окрестностях Дамея».
В одной жалобе жители писали королю:
«Наши земли заброшены под пар, и могут быть захвачены первым, кто захочет их захватить; уцелевшие из наших домов заняты чужеземцами, дети лишились отцов, женщины мужей»…
Такие картины были обычными для всех частей Франции.
Да и чего было ждать, если не чужеземец, а сам король Людовик XIII писал губернатору Арраса:
«Живите изворотливостью, грабьте, умея хоронить концы; поступайте так же, как другие в своих губернаторствах, вы можете все в нашей империи, вам все позволено». Людовик был сознательным монархом, он чувствовал себя наместником Бога на земле с ответственностью за своих поданных. В то же время он понимал, что не может править единолично: ему нужен был тот, на кого он мог переложить часть все возрастающих обременительных забот правительства и давать указания. Ришелье квалифицированно и надежно принял на себя все задачи. Он никогда не обольщался властью до такой степени, чтобы не помнить, что он есть и всегда будет вторым после короля в управлении страной. Он осторожно объяснял королю свою политику, давая ему возможность думать, что принятые им решения были его собственными. Такт кардинала принес свои плоды: король стал его другом. В 1626 году кардинал, находясь под сильным давлением, попросил об отставке. Людовик заставил его изменить решение: «Слава Богу, все идет хорошо, - писал он, - поскольку вы в совете. Мое доверие к вам полное, и действительно, у меня не было никого, чья службы радовала бы больше».
Ришелье, однако, никогда не был фаворитом, и всегда существовала вероятность, что королевская особа будет искать случая избавиться от него. У счастью для Ришелье, Людовик был не из тех, кто подпадает под женские чары, поскольку никогда не проявлял большого интереса к женщинам. Но он уважал свою мать, которая была, вероятно, единственной женщиной, представлявшей потенциальную угрозу для Ришелье. И действительно, Людовик никогда не позволял ни одному фавориту оказывать на него сильное влияние. Правда, один человек все же имел свою собственную точку зрения. Это был Гастон Орлеанский( Monsieur), который в качестве брата короля и наследника трона (до рождения Людовика IV 5 сентября 1638 года) не подвергался преследованиям. Его нельзя было судить, заключать в тюрьму или казнить и, если бы он решил скрыться за рубеж, его должны были вернуть назад, чтобы враги Франции не могли воспользоваться им. К счастью для Ришелье, Людовик ревниво относился к Гастону, который был любимым сыном Марии Медичи и обладал всеми светскими качествами, которых так явно не доставало королю. Гастон оставался источником постоянного раздражения для Ришелье на протяжении всей его министерской деятельности.
С течением лет, казалось, возникли истинные узы дружбы между королем и его премьер-министром. Слабое здоровье обоих, видимо, углубляло их взаимопонимание и взаимозависимость. Людовик был подвержен приступам из-за воспаления тонких кишок еще с юношеских лет и был ограничен в движении из-за туберкулеза. В 1630 году он чуть не умер от абсцесса, и Ришелье испугался за себя. Как он писал своему другу Шомберу, если бы король умер, его собственная жизнь и работа были бы уничтожены ненавистью врагов. Людовик хорошо понимал это. «Вы все отдаете моей службе, - писал он, - и многие вельможи недовольны вами из-за меня, но все знают, что я вас никогда не предам».
Как сам он копил должности и состояние, так и дю Плесси и ла Порт получили должности в политической и церковных сферах. Брат Ришелье стал кардиналом, одна из племянниц - герцогиней, а кузен - маршалом Франции. Бесчисленное количество должностей было роздано родственникам. Дав членам своей семьи власть и влияние, кардинал, естественно, обеспечил свою собственную безопасность.
Среди наиболее усердных помощников Ришелье были его четыре государственных секретаря. Традиционно их роль сводилась к чтению королю корреспонденции, подготовке ответов под его диктовку и хранению выдержек из писем. Каждый посещал Государственный совет раз в месяц по очереди.
В 1624 году Ришелье все еще оставался лицом для королевы-матери Марии Медичи. Ей было совсем не просто содействовать его возвышению и ходатайствовать перед королем о его допуске в совет: сделала это она в надежде использовать Ришелье для укрепления собственных позиций в правительстве. Гордая и честолюбивая, она стремилась вернуть себе те властные полномочия, которыми обладала, будучи регентшей в 1610-1617 годах. Поначалу Мария не испытала разочарования, так как Ришелье был достаточно проницателен, чтобы понять важность ее поддержки. Он выказывал величайшее внимание к тем мнениям в совете, которые исходили от нее. Сообщал ей о наиболее важных делах, еще до того как они выносились на обсуждение, и советовался с нею точно так же, как и с королем. Но Мария была меньше искушена в политике, нежели кардинал. Она была доброй католичкой, мечтавшей о торжестве Контрреформации и победе австрийских и испанских Габсбургов над их протестантскими противниками - голландцами и германскими князьями. Начиная с 1624 года, она была в авангарде devots - святош-французов, веривших в то, что мир с Габсбургами является непременным условием уничтожения ереси у себя дома. Ришелье в своем сане кардинала, естественно, должен был разделять эти взгляды. Но опыт уже научил его, что религия и политика отнюдь не всегда уживаются вместе. Относясь с почтением к королеве-матери, он все же не был предан ей настолько, чтобы жертвовать своими политическими убеждениями ради сохранения добрых отношений
Брак сестры Людовика XIII Генриетты-Марии с Карлом, принцем Уэльским, явился первой задачей внешней политики, с которой пришлось столкнуться Ришелье в качестве премьер-министра. То, что она была связана переговорами с протестантской державой, вовсе не огорчило Марию. Она страстно хотела этого брака, и святоши, как впоследствии выяснилось, совершенно ошибочно полагали, что заключение брачного союза пойдет на пользу английскому католицизму. Ла Вьевиль начал переговоры относительно бракосочетания принца Уэльского с сестрой Людовика XIII Генриеттой Марией. Политически этот брак был задуман с целью предотвратить союз Англии и Испании, о котором много говорили в последние годы. Он мог также воспрепятствовать какому бы то ни было отношению англичан с гугенотами. Святоши одобрили брак, полагая, что он посодействует улучшению религиозного статуса английских католиков. До того как переговоры были завершены, умер английский Яков I и таким образом Генриетта Мария вышла замуж за нового короля Карла I, которого в качестве доверенного лица на брачной церемонии 11 мая 1625 года представлял его фаворит Бекингем. Герцог воспользовался представившимся случаем, чтобы предложить Людовику XIII заключить тайный союз против Испании. Но такой поворот показался Ришелье преждевременным. Его сдержанность не понравилась Бекингему, который, эпатируя французов, принялся ухаживать за молодой королевой Анной Австрийской.Спор между Францией и Испанией по поводу Альпийской долины (Вальтелины) совсем иное дело, так как он был чреват вооруженным противостоянием между Францией и папским престолом, которому Испания передала свои форты в долине. Поддержка, оказанная святошами папскому нунцию кардиналу Барберини во время посещения им Парижа, была примером открытой оппозиции антииспанской политике Ришелье. Его обвинили в покровительстве еретикам, ибо он предложил отложить решение вопроса с гугенотами до тех пор, пока спор вокруг Вальтелины не будет улажен.
Первой важной международной проблемой, с которой столкнулся Ришелье, став первым министром, были проблемы Вельтелины. В 1620 году Испания, воспользовавшись восстанием, поднятым католическим населением против господства протестантов, гризонов или Серой лиги, воздвигла цепь фортов по всей долине. Но Вальтелина также использовалась Францией в качестве военного коридора, по которому можно было добраться до Венеции - ее единственного надежного союзника в Италии. В 1622 году Франция, Савойя и Венеция договорились изгнать испанцев из Вальтелины силой оружия, в то время, как Испания приводила в порядок свои форты, намереваясь укомплектовать их папскими войсками. Папа Григорий V дал согласие на просьбу испанцев, а Людовика XIII убедили оставить все в прежнем положении. Именно такую обстановку застал Ришелье, придя к власти.
Первым шагом кардинала относительно Вальтелины была попытка заручиться поддержкой Урбана VIII. Однако же, несмотря на свое благосклонное, в общем, отношение к Франции, он не был расположен отдать форты в Вальтелине, не получив за них никакой компенсации. Это заставило Ришелье использовать силу. В ноябре 1624 году франко-швейцарская армия изгнала папские гарнизоны. Урбан направил в Париж легата с требованием не передавать католическое население Вальтелины под тираническую власть гризонов. Но легат вернулся с пустыми руками, после того как Ришелье отказался сделать что-либо предосудительное для прав гризонов. В марте 1625 года Франция и Савойя предприняли совместное наступление на Геную, намереваясь воспрепятствовать торговле испанцев в Вальтелине. Это побудило Мадрид вторгнуться во Францию сразу с трех направлений. Но испанский первый министр - граф и герцог Оливарес не хотел начинать войну, которая могла подорвать позиции внутри страны и разорить казну. Поэтому он медлил, несмотря на победу Спинолы под Бредой, усилившую давление на него сторонников войны
Противника кардинала обрели своего подлинного вождя в лице младшего брата Людовика XII Гастона, которого обыкновенно называют «Monsieur». Историки, как правило, оценивают его невысоко. По их мнению, это человек беспринципный, распущенный и подлый, хотя более яркий, чем король.
Мать, обожавшая его, упрашивала сына взять в жены Марию де Бурбон-Монпансье, которая тому не нравилась. Королю эта идея то же не пришлась по душе, так как Мария была связана родственными узами с могущественным домом герцогов Гизов. Впрочем, он дал согласие на этот брак, в то время как несколько вельмож, включая Конде и графа де Суассона, объединилась, чтобы отстоять безбрачие Гастона. Эта группа получила прозвище партии «ненавистников женитьбы». Но главным противником брака с Монпансье была королева Анна Австрийская. Ей помогала одна из ее придворных дам, сверхинтриганка герцогиня де Шеврез, которую Ришелье вполне заслуженно прозвал «дьяволицею». Она изо всех сил старалась привлечь в число сторонников во Франции и за ее пределами прежнего наставника Гастона - маршала д’Орнано.
Ясно, что такое положение дел рождало всеобщее недовольство: феодалы старались ограничить власть короля и добиться самостоятельности, богатые горожане были недовольны войной, поборами и стремлением феодалов вернуться к старому: они то поддерживали короля против феодалов, то боролись против короля за свою независимость; ремесленники и городская беднота бунтовали от голода и угнетения; крестьяне были недовольны всеми и, тяжко стеная под бремен непосильных налогов, разоряемые войной, испытывая бедствия от пожаров, голода и болезней, глухо протестовали против ужасов режима; мелкое дворянство, лишенное земли, денег и почестей, металось из стороны в сторону, отдавая свою шпагу то феодалам, то королю, то третьему сословию.


Историческая ситуация в королевстве Кастилия до начала XIV века.

Многострадальная и прекрасная Испания готовилась к своему расцвету. Это о ней - удивительной, загадочной, жестокой и доброй, бедной и щедрой будут писать Лопе де Вега и Сервантес. Как дороги каждому испанцу названия: Гвадалкивир, Ламанча, Галисия, Валенсия, Толедо! Но до Испании еще надо дожить. Пока что карта Пиренейского полуострова похожа на одеяло из лоскутков. Этому в немалой степени способствуют и географические условия: весь полуостров разделен высокими горными цепями на отдельные участки. И лишь в самом центре, между Эрбо и Гвадалкивиром, лежит Кастильская Месета - геологическое ядро полуострова. И как это ядро связывает между собой Сьерра де Эстрелья и Сьерра Морена, так и вокруг Замка (Castel) - Кастилии стали объединяться все те, кто мечтал одержать победу в затянувшейся Реконкисте. Горнило войн изменяло границы и судьбы. Единоверцы воевали с единоверцами, мусульмане - с христианами. Инфанты и графы - с королями, короли - друг с другом. Королевства не знали мирных времен. Названия завоеванных земель присоединялись к титулу завоевателя, и гранды красовались фамилиями из десяти - двенадцати составляющих. Кровь кельтов, римлян, вестготов, арабов была щедро пролита и смешана в этой непрекращающейся столетия бойне. Поэтому особо важно было, чтобы за спиной стоял надежный друг и союзник, чтобы на троне сидел сильный и справедливый король, чтобы хватило денег на хорошее оружие и время, чтобы успеть завести семью и наследника. Огромную роль в становлении кастильской государственности сыграли многие выдающиеся короли и политики. И первым среди них по хронологии стоит Санчо Великий. Этот король впервые объединил Леон, Наварру и Кастилию, провозгласив себя королем Испании. Но его завещание вновь разделило три королевства между его сыновьями. На престол Кастилии в 1035 году взошел второй сын Санчо Великого - Фернандо I. Именно этому правителю христиане обязаны значительными территориальными завоеваниями и политическим разъединением мусульман на Пиренейском полуострове. А немногим позже он, разгромив в ряде сражений армии своего брата, заново объединил королевства Кастильское и Леон. Но после его смерти, согласно завещанию, земли вновь разделены между сыновьями. За этим последовала междоусобная война, в которой победу одержал средний брат - Альфонсо VI. 25 мая 1085 года Альфонсо VI покорил Толедо - важнейшую крепость и незаменимый центр для ведения военных операций против мусульман. Надо сказать, что, осаждая Толедо, король взял попутно несколько близлежащих селений. Одним из этих селений был Мадрид. Таким образом, сын первого испанского императора (а именно этот титул принял незадолго до смерти Фернандо I) одержал победу, значение которой в Реконкисте трудно переоценить. Последние годы правления великого монарха вновь были омрачены смутой. А единственной наследницей Альфонса VI была его дочь Уракка. Уракка являлась вдовой бургундского герцога Раймунда. От этого брака у нее был сын Альфонс. Кастилия и Леон впервые увидели на троне женщину, да еще в такой период, когда по политическим обстоятельствам страна нуждалась в сильном короле. Под давлением знати Уракка вышла замуж за Альфонса I Арагонского, родственника королевы. Но столь многообещающий союз между Кастилией и Арагоном не принес желаемых результатов. И вскоре папа расторг этот брак. Знать же, еще совсем недавно ратовавшая за него, была возмущена превышением власти Альфонсом Арагонским и приняла сторону королевы. На политическую арену выдвинулась галисийская партия во главе с сыном Уракки и его наставниками: графом Травой и епископом Компостельским Диего Хельмиресом. В 1126 году после смерти королевы Уракки, которая то поддерживала сына, то воевала против него, Альфонс VII короновался королем Кастилии, Леона, Толедо и Галиссии. В 1144 году он завоевал К`ордову и превратил в данников Кастилии практически все халифаты мавров. Альфонсо VII не удовольствовался титулом короля - он принял титул императора. Поэтому необходимо объяснить смысл и значение этого титула. Король Карл Великий, знаменитый своими победами, в результате которых он покорил большую часть Европы, в том числе северо-восточную часть Пиренейского полуострова, был первым, кто носил этот титул после падения Западно-Римской империи. На этом основании Карл считал, что он восстановил могущество римских императоров и их верховную власть в древних римских провинциях. Император короновался в Риме папой, который признавал его верховным гражданским вождем христианства и сеньором всех остальных королей. Однако права эти были фактически номинальны. Но идея объединения под имперской короной земель Европы, в том числе и на территории Пиренейского полуострова, возникала вновь и вновь. Альфонс VII частично добился этого, приведя к вассальной присяге Наварру и Арагон, сделав своими данниками ряд мавританских эмиров и приведя к ленной присяге графов Барселоны и Тулузы. Учитывая отсутствие в этот момент национальной идеи, как таковой, подобная централизация была единственным выходом из междоусобных войн. К сожалению, Альфонс VII сам способствовал краху своей централизаторской политики, когда, умирая, вновь разделил королевство. Его преемники: сын - Санчо III, внук - Альфонс VIII и правнук - Энрике I были ввергнуты в гражданскую войну между двумя крупными семействами - Лара и Кастро. После смерти Энрике королевой была избрана его тетя Беренгела. Но она отказалась от короны в пользу своего сына от брака с Альфонсо IX Леонским. Этот брак был аннулирован всвязи с близким родством супругов. Фернандо III, опираясь на поддержку городов и знати, разгромил мятежных магнатов. Граф Лара, Родриго Диас, сеньор Камерос, Гонсало Перес из Молины вынуждены были подчиниться партии короля. Фернандо III воспользовался стабилизацией обстановки внутри страны и обратил свою армию против мавров. Его завоевания были последними блистательными победами кастильского оружия вплоть до конца XV века. Не завоеванным остался только Гранадский эмират. Фернандо III занимался не только военными делами, но и внутренней организацией своих владений, а задача эта была тем более сложна, что в пределы королевства было включено немало вновь завоеванных земель. При завоевании Севильи выявилась необходимость в сильном флоте. Фернандо III распорядился заложить верфи для постройки королевских кораблей. Построенной эскадрой командовал Рамон Бонифас, первый адмирал королевского кастильского флота, которому удалось разгромить мусульманский флот в устье Гвадалкивира. Фернандо III провел частные реформы в системе государственного управления, даровал фуэрос (свод вольностей, закон) многим городам и содействовал развитию университетов. Он щедро награждал мореплавателей и ученых. Самого его характеризуют, как человека высоко образованного и энергичного, обладавшего политическим тактом и рвением в делах веры. При нем орден доминиканцев пережил свое второе рождение. За эти свои личные качества Фернандо III после своей смерти был причислен к лику святых. Национальное направление его политики характеризуется ответом, данным его родственнику королю Франции Людовику IX, который настаивал, чтобы Фернандо отправился с ним в крестовый поход против восточных мусульман. Фернандо III заявил: "На моей земле хватает мавров". И он был прав. Для испанцев крестовые походы начались еще в VIII веке, и было необходимо завершить их. Еще в годы правления своего великого отца, его сын - инфант Альфонсо - принимал активное участие во всех начинаниях Фернандо III. Именно он подписал мирный договор между Кастилией и Арагоном в 1244 году. В 1252 году Альфонсо X взошел на престол. Времена его правления отмечены двумя значительными политическими авантюрами, предпринятыми этим королем. Во-первых, Альфонс X упорно добивался присоединения к своим владениям Наварры и Гаскони. Но этим планам не суждено было сбыться. Завоевательный поход против Наварры был остановлен церковными прелатами обеих стран, а во время подписания мирного договора с Англией Альфонс X отказался за себя и своих преемников от герцогства Гасконь (в 1254 году). Эти неудачи были незначительными по сравнению с поражением, понесенным Альфонсо X при попытке овладеть короной Германской империи. Альфонс X, опираясь на родственные связи со швабским герцогским домом (этому дому принадлежала его мать), заявил претензию на вакантный императорский престол. Часть избирателей провозгласила его в 1257 году императором. Альфонс X вступил в борьбу с анти-испанской партией, которая поддерживала кандидатуру Генриха III Английского, и не жалел сре

ЭКОНОМИКА
"Человечество всегда любило деньги,
из чего бы они ни были сделаны:
из кожи, бумаги или золота…"
Вся наша повседневная жизнь пронизана тем, что называется громким термином "экономические отношения": каждый стремится найти источник дохода для того, чтобы потратить деньги на то, то и то.… Но, даже если зарплата исчисляется в долларах, этих денег все равно почему-то не хватает: хочется уже ездить не на "Жигулях", а на "Феррари" (вариант: не автостопом, а цивильно поездом), одеваться не в "second-hand", а "от Версаче" и т.п. Потребности человека бесконечны, а средства в любом случае ограничены. Так было всегда: и в прошлом веке, и триста лет назад, и семьсот. Начало XIV века в данном смысле мало чем отличается от конца XX. На играх, к сожалению, сложился определенный стереотип, что экономика - это некоторое количество монет (фантиков), которые имеют единственное приложение - кабак. Остальное - это формальность, ведь все равно это не более чем фантики.… Но у барона в XIV веке голова болела не столько о своем пропитании, сколько о том, как бы выглядеть достойно своему имени, как поддерживать надлежащий уровень жизни, как добиться всеобщего уважения и почитания. Все стремятся из грязи в князи. Социальное положение, престиж становятся главными приоритетами. Предлагаемую экономику можно условно назвать "Экономика престижа".
Первое и главное положение заключается в том, что игровые деньги и кабаки становятся независимыми друг от друга единицами. Персонаж не должен думать о том, как получить деньги для того, чтобы игрок мог их проесть в кабаке. Игроки, приехав на полигон, сдают продуктовый взнос в кабак (причем делают это самостоятельно; ваши продукты лично мастерам не нужны, они их перетаскивать не будут), после чего кабатчик выдает неограбляемый кредитный билет на сумму взноса (for example, 75 у. е.). Взнос все сдают одинаковый и, следовательно, все имеют равную возможность в течение игры что-то купить в кабаке, независимо от того, какого персонажа играют - нищего или герцога. Меню будет выглядеть примерно следующим образом: для знати - "пикантная форель, в качестве гарнира к которой подаются припущенные в масле артишоки - 15 ливров (3 у. е.)". Какой-нибудь граф, небрежно подозвав кабатчика, заказывает это блюдо, и ему приносят тарелку с гречкой и килькой на белой салфеточке. Граф платит 15 ливров игровыми деньгами (плюс еще что-нибудь в карман кабатчику), а с кредитного билета ему списывают 3 у. е. Для бедняков - отдельное меню: "жареные пескари - 4 су (3 у. е.)". Приходит в кабак ремесленник, которому по карману купить только этих пескарей. Ему дают такую же гречку с килькой, берут с него 4 су, а с кредитного билета списывают те же 3 у. е. Для игроков разницы в блюдах никакой, но первый персонаж ел форель, а второй - каких-то пескариков…
Если по какой-либо причине у персонажа нет игровых денег, чтобы расплатиться с кабатчиком, или их недостаточно, чтобы сделать достойный своему положению заказ (не будет же граф пить какое-то пойло, ему подавай старое бургундское), то он выписывает вексель на необходимую сумму, который кабатчик обязан принять. Далее персонаж, когда у него появятся деньги, сможет погасить этот вексель, или кабатчик взамен денег может попросить его об игровой услуге. В любом случае, по долгам надо платить. Если персонаж умирает, то следующий персонаж данного игрока обязательно является наследником кабацких векселей предыдущей роли.
Может сложиться ситуация, когда кредитный билет не будет полностью использован к концу игры. Тогда на оставшуюся сумму из кабака можно будет забрать продукты, но выбирать уже придется только из того, что осталось.
На игре предполагается несколько стран. В каждой из них обязательно будет хотя бы один банк. Игроки, которые заявляются банкирами, становятся мастерами по экономике, и по всем соответствующим вопросам следует обращаться к ним. Банкиры отслеживают денежное обращение на игре и активно ему способствуют. В начале игры они получают казну банка, а также "мастерский мешок" денег, которые будут вводиться в игру.
Каждый дворянин должен иметь деревню, свой двор и управляющего. Для знатного высокородного персонажа это обязательно, но, опять же, исходя из возможностей игрока. Если ваша легенда как дворянина прошла, но вы не можете вывезти даже одного слугу - ищите слуг на игре. Управляющий тоже необходим; т.е. можно, конечно, и самому возиться со счетами, но не пристало дворянину… Относительно деревень речь пойдет ниже.
Чем так интересен управляющий? Он заведует всеми финансами своего господина, он дает "добро" на различные траты хозяина или, наоборот, ходит и нудно повторяет: "Ваша светлость, двадцать псов в вашей псарне съедают треть дохода от вашей деревни! И если вы не прекратите выписывать старое бургундское и не перейдете на местные вина, то вы разоритесь уже через несколько месяцев! А этот расточительный бал, который вы собираетесь давать на следующей неделе? Если вы собираетесь приглашать столько гостей, то вашего разорения не придется ждать даже недели!". В целом, это человек, который старается на благо господина (а иначе его выгонят), но при этом вовсе не обязан быть кристально честным. Это фактически правая рука дворянина, заполняющая расходные и доходные статьи.
Поговорим сначала о доходах. Прежде всего - это ленные владения (деревни). От реально существующей на игре деревни дворянин будет получать доход, достаточный для поддержания не особо роскошного, но достойного образа жизни. В каждой деревне есть свой староста, который выполняет определенные мастерские функции. В начале игры он получает у банкира своей страны в е с ь доход, который его деревня принесет за игру, например, 100 мараведи. Игра длится 4 дня, значит, ежедневный доход владельца деревни составит 20 мараведи. Утром управляющий получает у старосты эти деньги. По требованию владельца (дворянина) управляющий может в первый же день выколотить из старосты все 100 мараведи, но в этом случае деревня разорена и доход больше не приносит. Или наоборот, вместо 20 взять 15, а на следующий день вместо 20 получить 25 мараведи.
Если дворянин не привозит деревню, то соответственно этой статьи дохода у него нет. Но из данной ситуации возможен выход. Начало XIV века - это время, когда все еще не существует единой монеты, хотя попытки подобных реформ ведутся уже несколько десятилетий и во Франции, и в Кастилии (об Италии и речи еще нет). Можно привезти на игру свои монеты, управляющий сдает их в банк и каждое утро получает там доход "от заложенных деревень".
В результате получается следующая схема регистрации игрока для вхождения в игру. Прибыв на полигон, он сдает легенду и денежный взнос координатору игры своей страны (это король или уполномоченные им лица), у которого получает свой паспорт. После этого он относит продуктовый взнос в кабак, где получает кредитный билет. Далее управляющие со старостами деревень наносят визит в банк. Схема не слишком сложная, если учесть, что территориально все это находится в пределах одной страны, а не всего полигона, и все три точки (резиденция короля, банк, кабак) стационарны, в отличие от мобильного, вечно неуловимого "мастера".
Однако если дворянин собирается жить на широкую ногу, этих денег ему всегда будет не хватать. Какие еще статьи дохода возможны? Королевская служба, выгодный брак, займы у банкиров, война, взятки (то есть подарки) и т.д. и т.п. Если же и этой суммы не достаточно, то в ход пойдут векселя и расписки.
Теперь о расходах. Управляющие, отмечаясь перед игрой в банке, получают бланки обязательных расходов своего хозяина (один на каждый день), где будет значиться примерно следующее: содержание конюшен - … ливров, закупка свечей - … ливров, пошив платья - … ливров и т.д. Здесь будут указаны абсолютно виртуальные расходы, которые составляют своеобразный минимум, необходимый для поддержания достойного образа жизни. Ни один уважающий себя дворянин не станет ходить в гости пешочком (особенно в соседние страны) и носить лохмотья. Пустые клеточки заполняются подставлением иксов, которые зависят от легенды дворянина, - математика не особо сложная (все это объясняется на месте, индивидуально). Сюда же управляющий будет вписывать реальные расходы своего хозяина, имеющие место на игре, как то: похороны любимых родителей, милостыня нищим, пожертвования монастырям, оплата ремесленникам, сборы на прием к королю, крещение наследника, выплата процентов, покупка должности, взятка папе римскому… . Кстати о взятках. Чем выше социальная ступень в обществе, тем дороже туда пробиться, и ничего в этом странного нет. Не стоит забывать о налогах, которые будут собираться в королевскую казну. Морально стоит подготовиться к тому, что сборщики налогов регулярно будут проводить перепись населения. Надо же знать, с кого деньги собирать.
К концу дня управляющий подводит баланс и докладывает господину: "Ваше состояние существенно увеличилось." Или: "Мы вылетаем в…" В последнем случае дворянину ничего не остается делать, как писать расписки: "Я, такой-то, честью своего рода (именем своей матери, спасением своей души и т.д.) обязуюсь…". Счета подведены.
Что происходит дальше? Те деньги, которые в течение дня ушли на оплату реальных игровых услуг, реально ушли. А те, которые полагаются за абсолютно виртуальные расходы, остались на руках у управляющего. Управляющий берет составленный отчет (обязательно оставив себе копию!), складывает его вместе с этими денежками в мешочек, тряпочку, конвертик и выбрасывает этот мешочек в урну, которая стоит при входе в банк. Все. Эти деньги тоже ушли. Банкиры как мастера убирают эти деньги (или расписки) в "мастерский мешок" и как мастера просматривают счета. Если чей-то счет отсутствует, на следующее утро может пройти слух о полном разорении такого-то барона, или к этому барону подойдет пройдоха-ломбардец и предложит "очень выгодный кредит, который поможет спасти вашу репутацию".
Вам кажется, эта система сложная? Это только кажется. В реальной жизни вы ежедневно в уме просчитываете, куда и сколько вам надо потратить, думаете, откуда взять деньги, сколько вам не хватает или сколько останется. Здесь предлагается то же самое. Главное - понять, что на дворе просвещенный четырнадцатый век и что за все надо платить. Знать, да и церковь, стремится утопать в роскоши. На игре нужно уметь т р а т и т ь деньги, влезать в долги, выпутываться из них, устраивать заговоры, подкупы, умом и деньгами пробивать себе дорогу.
Лирическое отступление закончено. Еще некоторые подробности. Как уже стало ясно, на игре широкое применение будет иметь система векселей и расписок. Если по какой-то причине у персонажа отсутствуют игровые деньги, он выписывает вексель на предъявителя. Все векселя (в том числе и те, что ушли в урну банкирам) имеют свободное хождение на игре и могут быть в конце концов предъявлены. Здесь складываются интересные и столь насущные отношения кредитор-должник, которые могут дойти до того, что некто будет скупать расписки определенного лица, а потом выставит ему счет, пустив его по миру или придя к "взаимовыгодному соглашению". Если персонаж умирает, и у него нет игровых наследников (жена, брат, дети…), то наследником является следующий персонаж этого игрока. А уж что за наследство - золотые горы или долговая яма - это как сложилось. Векселя в кабаке остаются за одним и тем же игроком, сколько бы ролей он ни поменял.
Работа с банками и ведение счетов обязательны только для феодалов, т.е. для тех, кто на игре хотя бы теоретически владеет землями (это дворяне, монастыри, монашеские ордена). Жители деревень, странствующие монахи, ремесленники, слуги и т.п. подобной бухгалтерии не ведут. Однако они также могут зарабатывать деньги и использовать их для продвижения вверх по социальной лестнице (отдать сына в церковно-приходскую школу, чтобы грамоте обучился, самому пойти в университет, купить дворянство…). Но как только вы становитесь феодалом или ваш новый персонаж - феодал, вы включаетесь в эту схему [управляющий-банк-счета-отчеты]. А может, вы выбьетесь в банкиры, куда берут только "грамотных и обученных", и фактически тоже станете мастером.
Осталось поговорить о столь доходном, но иногда накладном деле, как война. Сначала рассмотрим ситуацию с реально существующими на игре странами. Допустим, Франция по каким-то соображениям собирается идти войной на Кастилию. Во-первых, об этом объявляется официально, т.е. в Кастилию прибывает посол и говорит: "Иду на Вы". Это делается потому, что на играх практически невозможно адекватно отыграть вероломное нападение на государство ввиду немногочисленности народа и, как правило, отсутствия пограничных поселений. Французское войско не может внезапно появиться в самом сердце страны, а то получается, что полстраны уже завоевали, а этого до сих пор никто не заметил. К тому же, дипломатия давно работает в полный рост. Во-вторых, заполняется обширная расходная статья (жалованье солдатам, обоз, вооружение…). И только после этого начинаются военные действия.
Но войну можно вести и с виртуальными странами. Если на игре не будет Гранадского эмирата, а король Кастилии желает закончить реконкисту, то снова заполняется и оплачивается расходная статья, назначается полководец, и этот полководец "уходит воевать" в виртуальное пространство (предположительно, в издательство Манунций, это будет уточнено). Придя туда, он предъявляет погашенный вексель или энную сумму денег, потраченных на данную кампанию, и садится и г р а т ь в ш а х м а т ы. А что вы хотите, война - дело долгое и утомительное. По ходу игры королю могут отсылаться депеши: "Противник предпринял хитроумный маневр…" или "Наши войска уверенно атакуют…" и пр. Если полководец начинает проигрывать, он может затребовать подкрепление, а это опять расходы. Если битва все-таки проиграна, то полководец может сам доложить об этом королю, а может умереть смертью храбрых, но королю все равно должна быть отправлена депеша с печальными известиями. Понятно, что в этом случае война не принесет никакого дохода. Если битва выиграна, то полководец получает сумму, раза в 2-3-4-… превышающую расходы, часть которой он может честно положить себе в карман и пойти еще требовать награды у короля. Это что касается глобальных войн. Теперь о грабежах и разбоях. Здесь схема та же. Захотел какой-нибудь дворянчик нажиться за счет соседа. Если это реальный игрок - ну, разбирайтесь (можно и без предупреждения). А если это виртуальный барон, то опять - отразить в счетах и оплатить определенные расходы, а затем идти в издательство, но играть уже не в шахматы, а, например, в шашки. Если ваш виртуальный барон принадлежит другому королевству, то туда будет отправлена депеша: "У вас на границах неспокойно, разбойников слишком много", и тогда уже могут возникнуть сложности вплоть до серьезного дипломатического конфликта между государствами. А если вы решитесь покуситься на ленные владения своего короля, то это уже мятеж, и вашим противником в партии будет не кто-нибудь из издательства, а маршал короля. Точно также инициаторами виртуальных войн и мятежей могут выступить и работники издательства, но всегда с вескими игровыми обоснованиями (король проводит жесткую репрессивную политику, а реальные персонажи терпят, тогда может вспыхнуть виртуальное восстание). XIV век - это время смут, постоянных конфликтов и войн.
В завершение приведем список монет, имевших в то время хождение во Франции, Кастилии и Италии. Возможно, он поможет тем, кто собирается привезти собственные монеты. Курсы обмена монет на игре устанавливают банки.
Франция
ЛИВР (франц. livre, от лат. libra - фунт) - денежно-счетная единица Франции, существовавшая с нач. IХ в. до 1795 г. (до введения метрической системы). Л. делился на 20 су, а су, в свою очередь, - на 12 денье, т.е. 1 Л.=240 денье.
СУ (франц. sou) - французская денежно-счетная единица, составлявшая 1/20 ливра (фунта), или 12 денье (денариев), с 1266 г. реализована в турском гроше.
ДЕНЬЕ (франц. denier от лат. denarius - денарий) - французская серебряная, а затем даже билонная и медная монета, которая была в обращении по всей Западной Европе со времен Меровингов. В средние века самым известным и распространенным был Д. парижский, чеканенный при Филиппе II Августе (1180-1223). На аверсе - FRA/NCO (rum rex) - т.е. король франков, на реверсе - крест. Из парижской марки серебра (244,75 г) 416,6-й пробы чеканили 200 монет весом 1,22 г (0,509 г серебра). Известен также турский Д. Из турской марки (233,6 г) чеканили 192 монеты весом 1,16 г (0,365 г серебра). Когда в XIII веке появился грош турский, а затем грош парижский, то 12 Д. Стали равняться одному грошу.
ГРОШ ТУРСКИЙ (франц. gros tournois) - французская серебряная монета, впервые выпущенная в г. Туре в 1266 г. Людовиком IX (1226-1270). На аверсе - символ города Тура (часовня или городские ворота) с надписью turonis civis и двенадцатью лилиями вокруг, на реверсе - крест с внутренней круговой надписью - именем правителя и внешней круговой надписью: Benedictum sit nomen domini nostri Jesu Christi. Монета чеканилась из серебра 958-й пробы весом около 4,22 г. Король Франции Филипп IV (1285-1314) выпускал также 1/2 и 1/3 Г.т.
МАЙ (франц. maille от франц. medaille - металл) - низкопробная серебряная монета Фландрии и Франции в XIII-XV вв., которая, как правило, равнялась 1/2 денария. Монеты чеканились весом 0,40-0,44 г с различными изображениями (крестом, башней, лилией, головой в шлеме и др.).
ЭКЮ (франц. ecu - щит) - французская золотая монета с изображением щита (отсюда латинское название aureus scudatus), чеканка которой началась при Людовике IX в 1266 г. Первоначально вес золотого Э. (ecu d`or) был выше веса флорина и составлял около 4,0 г. С 1290 г. вес Э. Уже почти равнялся весу флорина - 3,54 г. На монете помещалось изобоажение короля на престоле. Поэтому Э. получил название royal d`or. В 1296 г. были выпущены монеты, похожие на прежние, но двойного веса - ок. 7,0 г и несколько более низкой пробы, которые были названы masse d`or. В 1303 г. появились Э. уже почти из чистого золота весом ок. 7,0 г под названием chaise d`or. С 1311 г. снова чеканились монеты весом ок. 4,0 г с изображением ангца, названные agnel d`or или mouton d`or.
Испания (Кастилия)
МАРАБОТИНО - см. Мараведи.
МАРАВЕДИ - золотая монета, чеканилась в Испании и Португалии приблизительно в 1112-1223 гг. по образцу золотого арабского динара, выпускавшегося Альморавидами в Южной Испании и Марокко. От имени правящей династии (арабское название Альморавидов - Эль Мурабитин) происходит арабское название альморавидского золотого динара маработино, а отсюда, в свою очередь, - испанское М. Король Кастилии Альфонс VIII (1158-1214) выпустил т.наз. маработино альфонсино (мараведи Альфонса) весом 3,866 г (3,46 г золота) с крестом и королевским именем на одной стороне и куфической надписью - на другой. Король Кастилии Альфонс Х (1252-1284) чеканил билонные М. (maravedises blancos или novenes), которых шло 60 на один золотой мараведи.
ДИНЕРО (исп. dinero - денарий) - испанская низкопробная серебряная монета (испанское денье), чеканенная впервые Санчо III Наваррским (1000-1035). В Кастилии Альфонс VI (1073-1109) начал чеканить Д. В Толедо и Леоне с изображением креста и христианскими монограммами. Эти монеты были билонными (их также называли пепионами). На один золотой мараведи шло 180 Д. При Санчо IV (1284-1295) чеканились в большом количестве т.наз. корнадо (=1,5 Д.).
ДОБЛА, ДУБЛОН (исп. dobla, doblon) - испанская золотая монета, впервые чеканенная Альфонсом XI (1312-1350). На аверсе изображен замок с тремя башнями и помещена надпись: Rex Castelle. Это т.наз. кастеллана. 1 Д.=40 мараведи. Чеканились также 1/2 и 1/4 Д. Вес 4,68 г.
Италия
СОЛЬДО (итал. soldo от лат. solidus) - итальянская серебряная монета, которая начала чеканиться с XII веке. Генрих VI (1190-1197) чеканил в Милане С. весом в 1,25-1,30 г и двойной С., или грош, весом в 2,06-2,2 г. Венеция начала чеканить С. впервые при Франческо Дандоло (1328-1339) весом в 0,957 г из серебра 670-й пробы. Монета чеканилась также в Парме, Лукке и многих других государствах средневековой Италии. Обычно 5-8 С. приравнивались к одному гроссо.
ГРОССО (итал. grosso от лат. grosus - большой) - итальянское название серебряного гроша. Монету начали чеканить в конце XII века в городах Северной Италии: в Генуе (с 1172 г.) весом в 1,46 г и стоимостью в 4 генуэзских денария, во Флоренции (с 1182 г.), Падуе, Милане, Пизе, Венеции (ок. 1200 г.). Вначале вес Г. был небольшим, затем он резко увеличился. Стали чеканить тяжелые Г.: амброзино (2,9-2,8 г), болоньино (1,57 г - 1,32 г серебра) и др. Некоторые разновидности Г. были в обращении до XVIII века. Выпускались следующие номиналы: целые - от одного до восьми Г. включительно, фракции - 1/2 Г. (меццианино), 1/4 Г. (кватрино), 1/6 Г. (сесино).
ТАРИ - название итальянской золотой монеты, которая чеканилась в Южной Италии с X века. Вес Т. составлял 1/30 унции, т.е. 0,883 г. Этимология слова не выяснена, некоторые исследователи считают, что слово "тари" происходит от названия арабского дирхема. Для внутреннего пользования Т. чеканился также из сплава - 5 частей золота, 5 частей серебра, 2 части неблагородного металла. При Роджере II (1130-1154) Т. чеканился в Палермо и Мессине (с крестом и знаками IC XC NICA). Вильгельм II (1166-1189) чеканил двойной Т. весом в 1,5 г, а также Т. вогнутой формы.
ДАНАРО, ДЕНАРО - итальянское название денария. Д. Был в обращении почти вовсей Италии. Сначала Д. Чеканили по образцу каролингского денария. Но в 1102 г. в Генуе появились в обращении бруни (черные падуанские денарии из серебра 500-й пробы весом в 1,1-1,0 г), а в 1115 г. - брунетти, которые содержали чистого серебра еще меньше. В Падуе с сер. XII века денарии содержали 0,243 г чистого серебра. Венецианский пиколло при доже Витале Михаиле (1156-1172) имели вес 0,41, а последующие - 0,362 г (0,098 г серебра).